Этого повесим! Этого утопим! Этого сожжём!
May. 8th, 2007 12:13 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
sparrow_hawk_uaКакая загадочная вещь – память… я же читал эту информацию сотни раз, в разных источниках о кельтах… но до сегодняшнего дня это воспоминание дремало где-то глубоко внутри меня… почему оно проснулось? Почему я, просматривая запись о Таро, вдруг щёлкнул совершенно по другому тегу? И попал на вот эту запись 22 марта 2006 года.
http://annablaze.livejournal.com/31996.html
Сама запись чрезвычайно интересна, но вот именно то, что я прочёл в одном комментарии…
1. Сожжение человека в жертву Таранису (праздник Бельтайн)
2. Утопление в жертву Тевтату (праздник Самайн)
3. Повешанье на дереве Езусу (без определенной временной привязки).
…вдруг словно зацепило воспоминание у меня в голове, как крючок цепляет рыбу… и вытащило эту рыбу, бьющуюся и извивающуюся, такую серебристо-сверкающую из глубин чёрных вод на туго-натянутой леске.
Я сначала просто сидел, ошарашенный, прислушивался к себе – и понял, что это правда. Это действительно моё детское воспоминание. Практически забытое. Словно что-то встало на место. Как вывихнутый сустав. Стало так спокойно. Я ещё раз перебрал в памяти это воспоминание, как перебирают чётки. Да, точно. Посмотрел в Сети – так и есть. Всё правильно в том комментарии было написано.
Езус принимал жертвы, повешенные на дереве; Таранис — сожженные в плетеных корзинах; Тевтат — утопленные в бочке с водой.
http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%95%D0%B7%D1%83%D1%81
Итак, рассказываю.
Мне было лет семь. Маленький мальчик в советском до мозга костей Днепропетровске. Это чтобы вы антураж представили, так сказать. Наша семья недавно переехала в новопостроенный дом (где живём и сейчас). Теперь вокруг ряды многоэтажек – а тогда этот район был самой окраиной. Ничего не было вокруг, буквально – ничего. Уже вырыли несколько котлованов под будущие дома, эти барханы вывернутого песка… а за ними – большущий акациевый лес. Сейчас от него уже почти ничего не осталось. А тогда… прибавьте к этому ещё восприятие ребёнка… огромный лес, настоящая чаща. И мы уходили в этот лес играть, удаляясь от нашего дома, который одиноко стоял под солнцем, возвышаясь на все свои девять этажей. Мы перелазили через эти барханы песка… мы перепрыгивали через узкий ручеёк, вечно заваленный каким-то мусором, особенно старыми покрышками лысыми… их ещё потом, кажется, вкопали вокруг детской площадки, когда двор приводили в порядок, такой заборчик, мы любили по ним скакать, они так пружинили и прогибались под ногами.
Далеко в лес мы не уходили. Там, где мы играли, ещё было много всякого мусора – от строителей осталось, наверное.
Помню эту жару, этот запах акаций, эту ажурную тень от их веток, которая почти не закрывала от солнца.
Кто мы? Несколько детей, мальчики и девочки, примерно мои ровесники. Ни имён, ни лиц… ничего. Помню только, что нам вместе было весело и хорошо. Очень хорошо. Мы все жили в этом доме, естественно. Вокруг никого другого просто не было. А потом… прошло пару лет, и компания как-то сама по себе разошлась в разные стороны.
А тогда было очень весело. Так просто и весело, как бывает только в детстве. И очень интересно. Во что мы только не играли. Что мы только не придумывали…
И вот в этот день, мы пришли на поляну, встали все в кучку, начали обсуждать, во что играть будем… и тут я вдруг заметил эти предметы – как бывает, что-то лежит – и уже привык к этому – а потом вдруг замечаешь. Там они уже давно валялись… строительный мусор, как я уже говорил. Ржавая железная бочка с дырявыми стенками. Битая чугунная ванна – шли дожди и в ней собралось довольно много воды, в ней плавали листья. И моток ржавой очень жёсткой проволоки.
И тут вот это произошло. Словно какой-то свет. Им вроде как всё вокруг вдруг наполнилось. Я вдруг увидел. Я всегда очень живо представлял модель игры, так сказать – ну, вспомните себя в детстве – вы же когда во что-то играли, действительно это видели. И я стал тараторить, взахлёб – я всегда очень спешил, когда меня охватывала какая-то идея, махал руками – чтобы увлечь внимание своих друзей, заставить их увидеть. А когда они «загорались», включались в игру – я уже рассказывал помедленнее, с расстановкой – но всё равно увлечённо.
Вот что я увидел (и одновременно рассказывал это другим – какими словами – я уже не помню… да я даже не знал нужных слов тогда ещё, никто из нас не знал – наверное, нашёл какие-то выражения, дети всегда это умеют делать): мы – это вроде бы и мы – и одновременно не мы… а какие-то взрослые. Одежда длинная. Мы пришли в лес. Мы привели с собой трёх каких-то людей. Связанных людей. Мы повесили одного на высокой акации на этой проволоке. Я прямо вижу как он висит в лучах солнца. Мы связали другого так, словно он обхватил свои колени руками, и усадили его в бочку. Девочки набрали сухой травы и веток. Мы напихали эту траву и ветки вокруг него и подожгли её. Мы связали третьего по рукам и ногам и положили его вниз лицом в ванну, прямо в воду. Я помню, как схватил с земли акациевую ветку и поднял её вверх. Я задрал вверх голову и сказал, очень громко: «Этого повесим! Этого утопим! Этого сожжём!» а вокруг мои друзья бегали, что-то верещали, имитировали какую-то деятельность – ну, как делают дети, играя, вы же знаете…
Мы никогда ни во что подобное не играли ни до ни после. Мы не были жестокими детьми, никогда не мучили животных. А наши страшилки не выходили за пределы обычных: «а тут чёрная рука как его ухватит!»
Мы ни о чём таком не могли прочитать или посмотреть по телевизору. Да два канала было всего. Мы никогда не играли во что-то, связанное с насилием. Ну, максимум – это мальчишки дерутся на палках, как на саблях. В шутку. Не до синяков.
Но тогда, в тот день, мы полностью включились в игру. Я их включил. Мы были там. И нам ничего не казалось странным. Напротив, это было такое ощущение… правильности всего происходящего. Полной естественности. Как то, что ты дышишь, небо – сверху, а земля снизу.
И когда я сказал это, подняв вверх палку, это была словно какая-то вершина. Ощущение благостности, не подберу другого слова… совершенства. Все прыгали по поляне, скакали, смеялись. Повторяли за мной слова. Солнце, запах разогретой земли и акации. Счастье.
http://annablaze.livejournal.com/31996.html
Сама запись чрезвычайно интересна, но вот именно то, что я прочёл в одном комментарии…
1. Сожжение человека в жертву Таранису (праздник Бельтайн)
2. Утопление в жертву Тевтату (праздник Самайн)
3. Повешанье на дереве Езусу (без определенной временной привязки).
…вдруг словно зацепило воспоминание у меня в голове, как крючок цепляет рыбу… и вытащило эту рыбу, бьющуюся и извивающуюся, такую серебристо-сверкающую из глубин чёрных вод на туго-натянутой леске.
Я сначала просто сидел, ошарашенный, прислушивался к себе – и понял, что это правда. Это действительно моё детское воспоминание. Практически забытое. Словно что-то встало на место. Как вывихнутый сустав. Стало так спокойно. Я ещё раз перебрал в памяти это воспоминание, как перебирают чётки. Да, точно. Посмотрел в Сети – так и есть. Всё правильно в том комментарии было написано.
Езус принимал жертвы, повешенные на дереве; Таранис — сожженные в плетеных корзинах; Тевтат — утопленные в бочке с водой.
http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%95%D0%B7%D1%83%D1%81
Итак, рассказываю.
Мне было лет семь. Маленький мальчик в советском до мозга костей Днепропетровске. Это чтобы вы антураж представили, так сказать. Наша семья недавно переехала в новопостроенный дом (где живём и сейчас). Теперь вокруг ряды многоэтажек – а тогда этот район был самой окраиной. Ничего не было вокруг, буквально – ничего. Уже вырыли несколько котлованов под будущие дома, эти барханы вывернутого песка… а за ними – большущий акациевый лес. Сейчас от него уже почти ничего не осталось. А тогда… прибавьте к этому ещё восприятие ребёнка… огромный лес, настоящая чаща. И мы уходили в этот лес играть, удаляясь от нашего дома, который одиноко стоял под солнцем, возвышаясь на все свои девять этажей. Мы перелазили через эти барханы песка… мы перепрыгивали через узкий ручеёк, вечно заваленный каким-то мусором, особенно старыми покрышками лысыми… их ещё потом, кажется, вкопали вокруг детской площадки, когда двор приводили в порядок, такой заборчик, мы любили по ним скакать, они так пружинили и прогибались под ногами.
Далеко в лес мы не уходили. Там, где мы играли, ещё было много всякого мусора – от строителей осталось, наверное.
Помню эту жару, этот запах акаций, эту ажурную тень от их веток, которая почти не закрывала от солнца.
Кто мы? Несколько детей, мальчики и девочки, примерно мои ровесники. Ни имён, ни лиц… ничего. Помню только, что нам вместе было весело и хорошо. Очень хорошо. Мы все жили в этом доме, естественно. Вокруг никого другого просто не было. А потом… прошло пару лет, и компания как-то сама по себе разошлась в разные стороны.
А тогда было очень весело. Так просто и весело, как бывает только в детстве. И очень интересно. Во что мы только не играли. Что мы только не придумывали…
И вот в этот день, мы пришли на поляну, встали все в кучку, начали обсуждать, во что играть будем… и тут я вдруг заметил эти предметы – как бывает, что-то лежит – и уже привык к этому – а потом вдруг замечаешь. Там они уже давно валялись… строительный мусор, как я уже говорил. Ржавая железная бочка с дырявыми стенками. Битая чугунная ванна – шли дожди и в ней собралось довольно много воды, в ней плавали листья. И моток ржавой очень жёсткой проволоки.
И тут вот это произошло. Словно какой-то свет. Им вроде как всё вокруг вдруг наполнилось. Я вдруг увидел. Я всегда очень живо представлял модель игры, так сказать – ну, вспомните себя в детстве – вы же когда во что-то играли, действительно это видели. И я стал тараторить, взахлёб – я всегда очень спешил, когда меня охватывала какая-то идея, махал руками – чтобы увлечь внимание своих друзей, заставить их увидеть. А когда они «загорались», включались в игру – я уже рассказывал помедленнее, с расстановкой – но всё равно увлечённо.
Вот что я увидел (и одновременно рассказывал это другим – какими словами – я уже не помню… да я даже не знал нужных слов тогда ещё, никто из нас не знал – наверное, нашёл какие-то выражения, дети всегда это умеют делать): мы – это вроде бы и мы – и одновременно не мы… а какие-то взрослые. Одежда длинная. Мы пришли в лес. Мы привели с собой трёх каких-то людей. Связанных людей. Мы повесили одного на высокой акации на этой проволоке. Я прямо вижу как он висит в лучах солнца. Мы связали другого так, словно он обхватил свои колени руками, и усадили его в бочку. Девочки набрали сухой травы и веток. Мы напихали эту траву и ветки вокруг него и подожгли её. Мы связали третьего по рукам и ногам и положили его вниз лицом в ванну, прямо в воду. Я помню, как схватил с земли акациевую ветку и поднял её вверх. Я задрал вверх голову и сказал, очень громко: «Этого повесим! Этого утопим! Этого сожжём!» а вокруг мои друзья бегали, что-то верещали, имитировали какую-то деятельность – ну, как делают дети, играя, вы же знаете…
Мы никогда ни во что подобное не играли ни до ни после. Мы не были жестокими детьми, никогда не мучили животных. А наши страшилки не выходили за пределы обычных: «а тут чёрная рука как его ухватит!»
Мы ни о чём таком не могли прочитать или посмотреть по телевизору. Да два канала было всего. Мы никогда не играли во что-то, связанное с насилием. Ну, максимум – это мальчишки дерутся на палках, как на саблях. В шутку. Не до синяков.
Но тогда, в тот день, мы полностью включились в игру. Я их включил. Мы были там. И нам ничего не казалось странным. Напротив, это было такое ощущение… правильности всего происходящего. Полной естественности. Как то, что ты дышишь, небо – сверху, а земля снизу.
И когда я сказал это, подняв вверх палку, это была словно какая-то вершина. Ощущение благостности, не подберу другого слова… совершенства. Все прыгали по поляне, скакали, смеялись. Повторяли за мной слова. Солнце, запах разогретой земли и акации. Счастье.
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
no subject
Date: 2007-05-07 09:33 pm (UTC)no subject
Date: 2007-05-07 10:48 pm (UTC)не слушайте бьёрк, когда такое пишете. )))))